Грек не нашел, что ответить
Мы говорили, я помню, о некоторых социальных принципах в Исламе, которые в то время сильно занимали меня. Мой греческий попутчик не полностью разделял моего восхищения социальным равенством в исламском законе.
— Он совсем не такой справедливый, как вам кажется, мой дорогой друг, — и, переходя снова с французского, на который мы перешли невзначай, на арабский ради нашего египетского товарища, он тотчас повернулся к нему: — Вы, мусульмане, говорите, что ваша религия настолько справедлива. Не могли бы вы тогда рассказать нам, почему Ислам разрешает мужчинам-мусульманам жениться на христианских или иудейских девушках, но не разрешает вашим дочерям и сестрам выходить замуж за христианина или иудея? Вы называете это справедливостью, а?
— О да, справедливостью, конечно, — ответил тучный умда, не задумываясь и на мгновение, — и я расскажу вам, почему наш религиозный закон был установлен таким образом. Мы, мусульмане, не верим, что Иисус — да пребудет над ним мир и благословение Господа! — был Божьим сыном, однако мы считаем его, так же как мы считаем Моисея, Авраама и всех других пророков Библии, истинным Божьим Пророком. Все они были посланы человечеству так же, как был послан Заключительный Пророк, Мухаммад — да благословит его Господь и дарует ему мир! Таким образом, если иудейская или христианская девушка выходит замуж за мусульманина, она может быть уверена, что никто из личностей, святых для нее, не будет упомянут непочтительно внутри ее новой семьи; когда же, с другой стороны, мусульманка выходит замуж за немусульманина, не оставляет сомнений то, что тот, кого она считает Посланником от Бога, будет оскорблен... и, вероятно, даже ее собственными детьми, так как разве не следуют дети обыкновенно вере своих отцов? Вы думаете, было бы справедливым подвергать ее такой боли и унижению?
Грек не нашел, что ответить на это, и лишь пожал плечами в замешательстве. Однако мне показалось, что простой безграмотный умда коснулся с помощью той разумности, так свойственной его народу, сути весьма важной проблемы. И снова, как с тем старым хаджи из Иерусалима, я почувствовал, как новая дверь в Ислам открывается для мне.