Острота чувств бедуина и основания монотеизма
Хороший и справедливый в личных делах, преданный друг и товарищ, щедрый к своим врагам и беспощадный к лицемерам, удостоенный интеллектуальными талантами намного больше, чем его последователи, Ибн Сауд добился на огромных территориях своего королевства состояния общественной безопасности, не имеющего себе равных нигде на арабских землях со времен первого халифата, тысячу лет назад. Его личное влияние огромно, однако оно не столько основывается на реальном могуществе, сколько на побуждающей силе его характера. Он крайне непритязателен в словах и манерах. Его истинно демократическая натура позволяет ему вести беседу с бедуинами, которые приходят к нему в грязных разорванных одеждах, как если бы он был одним из них, — натура, которая позволяет им называть его по имени, Абд аль-Азиз. С другой стороны, он может держаться надменно и пренебрежительно с официальными лицами высокого ранга, если он чувствует услужливость и чинопочитание с их стороны. Он презирает всякий снобизм. Я помню один инцидент в Мекке, когда во время ужина в королевском дворце глава одной из благороднейших мекканских семей поморщил носом на «бедуинскую грубость» некоторых присутствующих из Наджда, которые активно кушали рис большими горстями. Напоказ, для демонстрации своей утонченности, мекканский аристократ изящно манипулировал едой при помощи кончиков пальцев. Вдруг прогремел голос короля: «Вы, изящные люди, играетесь со своей едой так осторожно. Не от того ли это, что вы привыкли ковыряться пальчиками в нечистотах? Мы, люди Наджда, не боимся своих рук; они чистые, и поэтому мы едим от души и полной рукой!»
Иногда, когда он полностью расслаблен, легкая улыбка играет на устах Ибн Сауда и придает почти духовные черты красоте его лица. Я уверен, не будь музыка порицаема строгим кодом Ибн Абд аль-Ваххаба, которому Ибн Сауд следует, он бы легко нашел свое выражение в ней; но на деле он демонстрирует свои музыкальные склонности только в своих маленьких поэмах, красочных чувственных описаниях и военных и любовных песнях, которые распространены по всему Наджду и распеваются мужчинами, в седле на верблюде пересекающими пустыню, и женщинами в уединении своих домов. И музыкой является его повседневная жизнь, следующая размеренному пружинящему ритму под стать запросам его королевской службы. Как Юлий Цезарь, он обладает в высшей степени способностью вести несколько линий мысли в одно и то же время, не умаляя и в малом глубины изучения каждого отдельного вопроса. Именно этот выдающийся дар позволяет ему вести лично все дела его огромного королевства, не расстраиваясь и не срываясь из-за переутомления.
Эта острота его чувств часто поразительна. Он имеет почти безотказную инстинктивную способность проникать в мотивы людей, с которыми ему предстоит иметь дело. Довольно часто — чему мне самому доводилось быть свидетелем — он может прочитать человеческие мысли до того, как они будут высказаны, и кажется, что он ощущает отношение человека к нему в тот самый момент, когда он входит в комнату. Именно эта способность позволила Ибн Сауду расстроить несколько весьма хорошо подготовленных покушений на его жизнь и принять множество удачных, не требующих отлагательств решений в политических делах.
И именно эти качества к тому же сделали Абд аль-Азиза Ибн Сауда настоящим воплощением бедуинского чувства жизни и характера, а также бедуинских мироощущений и эмоций — мироощущений и эмоций, которые, в конце концов, определили духовный феномен монотеизма, вначале реализованный в ранних евреях (которые в конечном счете были лишь малым бедуинским племенем, которое мигрировало из Аравии на север, на земли Плодородного полумесяца) и завершенный откровением Корана аравийскому Пророку, Мухаммаду.