Бедуинские кланы, Ихван, ваххабизм...
Была еще одна проблема, сделавшая раннюю карьеру Ибн Сауда тяжелой, — отношение бедуинских кланов.
Несмотря на все свои города и деревни Центральная Аравия является преимущественно землей бедуинов. Именно от их поддержки или сопротивления зависел исход противостояний между Ибн Саудом и Ибн Рашидом почти на каждом этапе. Они были ненадежны и переменчивы и обычно присоединялись к той стороне, которая была на подъеме и сулила большую выгоду. Самым великим мастером такого лицемерия был Файзал Ад-Дауиш, первый вождь могущественного племени Мутайр, поддержка которого всегда могла перевесить чашу весов на сторону либо одной, либо другой из двух соперничающих династий. Он приезжал в Хаиль, чтобы быть щедро одаренным подарками Ибн Рашида; уезжал от Ибн Рашида и приезжал в Рияд присягнуть на верность Ибн Сауду, чтобы предать его месяцем спустя. Он не был предан никому, храбрый и практичный, он был страшно одержим жаждой власти. Он стоил многих бессонных ночей Ибн Сауду.
Столкнувшись с этими трудностями, Ибн Сауд задумал план, поначалу бывший не более чем политическим маневром, но которому суждено было развиться в величайшую идею, которой было под силу изменить лик всего полуострова, — план поселения кочующих племен. Было очевидно, что осев на одном месте, бедуины оставят свою двуличную игру между воюющими сторонами. Будучи кочевниками, они легко могли собирать свои палатки при первой необходимости и переходить со своими стадами то туда, то сюда, от одной стороны к другой. Однако оседлый образ жизни сделал бы подобное невозможным, так как смена лояльности была бы чревата потерей своих домов и плантаций, а бедуину ничего не мило так, как его собственное имущество.
Ибн Сауд сделал заселение бедуинов самым важным пунктом своей программы. В этом ему значительно помогло учение Ислама, которое всегда делало акцент на превосходстве оседлого образа жизни над кочевым. Король разослал религиозных деятелей, которые просвещали людей в религии и проповедовали новую идею с неожиданным успехом. Началось формирование Ихван ('братья' или 'братство'), как оседлые бедуины стали называть себя. Самым первым поселением Ихван было переселение Альуа-Мутайр, клана Ад-Дауиша. Их поселок, Артауия, разросся в течение нескольких лет в город приблизительно с тридцатью тысячами жителей. Многие другие племена последовали их примеру.
Религиозный энтузиазм Ихван и их воинственный настрой стали мощным инструментом в руках Ибн Сауда. С этого момента его войны подразумевали новый аспект: рожденные религиозным пылом Ихван, они переросли свой былой характер династической борьбы за власть и стали войнам за веру. Для Ихван, по крайней мере, это возрождение веры имело более чем личный подтекст. В их неуступчивом следовании учению великого реформатора восемнадцатого века, Мухаммада Ибн Абд аль-Ваххаба, который стремился к возвращению Ислама к простоте и чистоте его истоков и отрицал все более поздние «нововведения», Ихван были, без сомнения, часто переполнены чрезмерным чувством личной праведности; однако то, чего они желали больше всего на свете, было не просто личной праведностью, но установлением нового общества, которое справедливо могло бы быть названо исламским. Справедливо и то, что многие их понятия были примитивны, а их рвение часто граничило с фанатизмом; но при соответствующем наставлении и образовании их глубокая религиозная приверженность могла бы помочь им расширить мировоззрение и в свое время стать ядром подлинного социального и духовного возрождения всей Аравии. Однако, к сожалению, Ибн Сауд не смог узреть огромную важность такого развития и удовлетворился передачей Ихван лишь элементарнейших задатков религиозного и светского образования — на самом деле, лишь настолько, насколько требовалось для поддержания их рьяного фанатизма. Другими словами, Ибн Сауд видел в движении Ихван только инструмент к достижению власти. Годы позднее этому недочету с его стороны было суждено отразиться на его собственной политике и на каком-то этапе угрожать самому существованию созданного им королевства; и это было, пожалуй, самым ранним указанием на то, что королю недоставало того внутреннего величия, которого люди стали ожидать от него. Но разочарование Ихван королем и его разочарование ими сформировалось не сразу...
В 1913 году, имея огромную ударную силу Ихван в своем распоряжении, Ибн Сауд наконец почувствовал, что достаточно окреп для попытки завоевания провинции Аль-Хаса у Персидского залива, которая некогда принадлежала Наджду, но была оккупирована турками пятидесятью годами ранее.
Война против турков была известна Ибн Сауду: время от времени он встречался с турецкими подразделениями, особенно с полевой артиллерией, в составе армии Ибн Рашида. Однако атака Аль-Хасы, находящейся под прямой администрацией турков, была совсем другим делом — столкновение лоб в лоб с великой державой. Но у Ибн Сауда не было выбора. Не возьми он Аль-Хасу и ее порты под свой контроль, он остался бы отрезанным от внешнего мира навсегда, не будучи в состоянии достать крайне необходимые оружие, боеприпасы и предметы первой необходимости. Нужда оправдывает риск; но риск был настолько велик, что Ибн Сауд долго колебался до того, как предпринять атаку на провинцию и ее столицу, Аль-Хуфуф. По сей день ему нравится вспоминать обстоятельства, при которых было принято окончательное решение:
«Мы были уже в пределах видимости Аль-Хуфуфа. С песчаной дюны, на которой сидел я, было хорошо видно стены могущественной крепости, возвышающейся над городом. Мое сердце было полно нерешимости, тогда как я взвешивал преимущества и опасности этого предприятия. Я устал; я мечтал о спокойствии и доме; и при мысли о доме лицо моей жены Джаухары предстало перед моими глазами. Я начал думать о строках, которые я бы прочитал ей, будь она рядом. Не успев до конца осознать того, что делаю, я начал сочинять поэму для нее, полностью забывая, где я нахожусь и какое серьезное решение мне предстоит принять. Как только поэма была завершена у меня в голове, я записал ее, запечатал, позвал одного из моих курьеров и приказал: „Возьми двух самых быстрых верблюдов, поезжай в Рияд не останавливаясь и вручи это матери Мухаммада“. Как только курьер исчез за облаком песчаной пыли, я вдруг обнаружил, что в голове решение относительно войны было вынесено: я атакую Аль-Хуфуф, и Господь приведет меня к победе».
Его самоуверенность оправдалась. В отважном бою его бойцы штурмовали крепость; турецкие войска сдались, и им было позволено отступить с оружием и снаряжением к берегу, откуда они отплыли к Басре. Османское правительство, однако, не готово было отдать свои владения так охотно. Стамбул решил провести карательную экспедицию. Но до ее совершения началась Первая мировая война, заставившая турков направить все свои военные силы на другие нужды; с окончанием войны Османская империя распалась.
Лишенный турецкой поддержки и окруженный с севера территориями, контролируемыми теперь британцами и французами, Ибн Рашид не мог больше оказывать эффективного сопротивления. Ведомые Файзалом Ад-Дауишем — теперь одним из самых отважных паладинов Ибн Сауда, — королевские войска взяли Хаиль в 1921 году, и дом Ибн Рашида потерял свою последнюю твердыню.
Кульминация экспансии Ибн Сауда пришлась на 1924–1925 годы, когда он завоевал Хиджаз, включая Мекку, Медину и Джедду, и изгнал династию Шарифа, которая пришла к власти после совершенного в 1916 году при поддержке британцев восстания Шарифа Хусейна против турков. Именно с завоеванием Святой Земли Ислама Ибн Сауд, к тому времени сорока пяти лет от роду, в полной мере вошел в поле зрения внешнего мира.
Его беспрецедентное продвижение к власти в то время, когда большая часть Ближнего Востока стала жертвой западного вторжения, вселило надежду в сердца арабского мира — наконец нашелся лидер, который освободит всю арабскую нацию от ига; и многие другие мусульманские группы, помимо арабов, начали надеяться, что он приведет к возрождению исламского мировоззрения в самой полной мере установлением государства, в котором дух Корана был бы верховным правителем.