Любовь Ибн Сауда 2
Не только жене и сыну он полностью смог отдать свое сердце: он любил своего отца так, как немногие любят своих. Отец, Абд ар-Рахман, которого я знал с первых лет моего пребывания в Рияде, хотя и был добрым и благочестивым человеком, однозначно не являлся выдающейся личностью, как его сын, и не играл особенно важной роли в течение своей долгой жизни. Тем не менее даже после того, как Ибн Сауд заполучил королевство своими собственными усилиями и стал неоспоримым правителем земли, он вел себя в отношении к своему отцу с таким смирением, что он никогда бы не согласился войти в комнату замка, если Абд ар-Рахман находился в комнате ниже, «ведь, — сказал бы он, — как я могу позволить себе ходить по голове моего отца?» Он также никогда бы не стал садиться в присутствии старика без очевидного приглашения. Я до сих пор помню замешательство, которое это королевское смирение вызвало во мне однажды в Рияде (мне кажется, это было в декабре 1927 года). Я посещал отца короля на регулярной основе в его комнатах в королевском дворце, и в один из таких визитов мы сидели на полу облокотившись о подушки, пожилой господин разглагольствовал на одну из своих любимых религиозных тем. Внезапно вошел слуга и промолвил: «Шуйух...» В следующий момент Ибн Сауд появился в двери. Естественным образом я захотел встать, но старый Абд ар-Рахман схватил меня за руку и потянул вниз, как будто говоря: «Ты — мой гость». Невозможно выразить словами то, как я был поражен тем, что остался сидеть в то время, как король, поприветствовав своего отца издалека, остался стоять в двери, очевидно ожидая разрешения войти в комнату. Но король, должно быть, привык к такого рода капризам со стороны своего отца, так как он подмигнул мне, немного улыбаясь и успокаивая меня. Тем временем старик Абд ар-Рахман продолжил свое рассуждение, как если бы никакого вмешательства не произошло. По прошествии нескольких минут он посмотрел вверх, кивнул сыну и сказал: «Подойди ближе, сынок, и присядь». Королю на тот момент было сорок семь или сорок восемь лет.
Несколько месяцев позже (мы были в Мекке в то время) новость о том, что его отец скончался в Рияде, дошла до короля. Я никогда не забуду долгий непонимающий взгляд, с которым он уставился на посланника, и отчаяние, которое медленно и видимо охватило черты, обычно столь безмятежные и сдержанные; и как он вскочил с ужасающим ревом: «Отец — мертв!» — и широкими шагами выбежал из комнаты, его абая волочилась по земле за ним; и как он взбежал по лестнице мимо охранников с полными ужаса лицами, не зная сам, куда он бежит и почему, и продолжая постоянно вопить: «Мой отец — мертв! Мой отец — мертв!» На протяжении двух дней после этого он отказывался видеться с кем-либо, не ел и не пил, проводил день и ночь в молитве.
Сколько сыновей зрелого возраста, как много королей, отвоевавших себе государство своей собственной силой, которые бы так оплакивали смерть отца, умершего безмятежной смертью в преклонном возрасте?