Харут, Марут и ваххабизм...
Всякая добродетель уничтожает саму себя, как только она перестает быть томлением и смирением
Помимо политической вражды другой фактор играет значительную роль в эмоциональных расхождениях между аравийским Севером и Югом. Именно на юге Наджда в близости от Рияда около двухсот лет назад пуританский реформатор, Мухаммад Ибн Абд аль-Ваххаб, поднялся и побудил племена — тогда мусульман лишь по наименованию — к новому религиозному энтузиазму. Именно в тогдашнем маловажном доме Ибн Сауда, состоящем из предводителей кланов маленького городка Дарийя, реформатор заполучил железную руку, дававшую силу действия его вдохновляющему слову, и в течение нескольких десятилетий собрал большую часть полуострова под знаменами того сверкающего бескомпромиссного движения веры, известного как «ваххабизм». Во всех войнах и завоеваниях движения Ваххаби за последние сто пятьдесят лет именно люди Юга несли высоко знамя пуританизма, тогда как люди Севера только нерешительно шли за ними: ведь, хотя Шаммар и разделяют положения Ваххаби в теории, их сердца остались холодны к пламенному, неуступчивому религиозному рвению Юга. Живя близко к границам с Сирией и Ираком и всегда находясь в торговых отношениях с ними, Шаммар выработали с течением веков обходительную вялость воззрений и готовность к компромиссу, совершенно неведомому более изолированному Югу. Люди Юга знают лишь крайности, и последние полтора века они ничего другого не знали, как мечты о джихаде: гордые, надменные люди, рассматривающие себя как истинных представителей Ислама, а все другие мусульманские народы как еретиков.
При всем этом Ваххаби определенно не является отдельной сектой. «Секта» предполагала бы наличие определенных специальных доктрин, которые бы выделяли ее последователей из остальной массы последователей той же самой религии. В ваххабизме, однако, нет специальных доктрин. Наоборот, это движение сделало попытку уйти от всех наслоений и наложенных доктрин, которыми первоначальное учение Ислама обросло с течением многих веков, и вернуться к первозданной миссии Пророка. В своей бескомпромиссной ясности это была великая инициатива, которая со временем могла бы привести к полному высвобождению Ислама от всех предрассудков, затемняющих его учение. Несомненно, все движения возрождения в современном Исламе — движение Ахль-и-Хадис в Индии, движение Сануси в Северной Африке, работы Джамаль Ад-Дин аль-Афгани и Мухаммада Абдуха из Египта — имеют напрямую прослеживаемую связь с духовным стимулом, заданным в восемнадцатом веке Мухаммадом Ибн Абд аль-Ваххабом. Но развитие его учений в Наджде страдает от двух недостатков, которые препятствуют становлению его в качестве силы духовного возрождения. Один из этих недостатков — узколобость, с которой это учение пытается свести почти все религиозные стремления к буквальному соблюдению предписаний, не замечая нужду в постижении их духовной составляющей. Другой недостаток кроется в самом арабском характере: в рьяной самоуверенной направленности чувств, которая не признает ни за кем права отличаться, — подход так же характерный для истинных семитов, как и его диаметральная противоположность — полная вялость в вопросах веры. Это — прискорбное качество арабов: они всегда обязаны раскачиваться между двумя полюсами и никогда не могут найти срединный путь. Однажды — едва ли два века тому назад — арабы Наджда были внутренне более далеки от Ислама, нежели любая другая группа людей из мусульманского мира, тогда как после прихода Мухаммада Ибн Абд аль-Ваххаба и по сей день они рассматривают самих себя не просто как чемпионов Веры, но почти как ее единственных обладателей.
Духовный смысл движения Ваххаби — стремление к внутреннему обновлению мусульманского общества — был искажен почти в тот же момент, когда его внешняя цель — достижение общественной и политической власти — реализовалась в виде установления Королевства Сауди в конце восемнадцатого века и его распространения на большую часть Аравии в начале девятнадцатого века. Как только последователи Мухаммада Ибн Абд аль-Ваххаба заполучили власть, его идея стала мумией: ведь дух не может быть слугой у власти, а власть не хочет быть слугой у духа.
История ваххабистского Наджда — история религиозной идеи, которая сначала выросла на крыльях энтузиазма и страстного желания, а затем потонула в низинах фарисейского ханжества. Ведь всякая добродетель уничтожает саму себя, как только она перестает быть томлением и смирением: Харут!.. Марут!..