Стоячая вода портится
Почему же это так? Почему, даже найдя свое место среди людей, которые верят в то, во что я сам стал верить, я до сих пор не пустил корней?
Два года назад, когда я женился на арабке в Медине, я захотел, чтобы она родила мне сына. Через сына, Таляля, который родился несколько месяцев назад, я начал чувствовать, что арабы — моя родня, а не только братья по вере. Я хочу, чтобы он пустил свои корни глубоко в этой земле и вырос, сознавая свое великое наследие в крови и культуре. Этого, как можно подумать, должно быть достаточно для того, чтобы успокоить человека, дать ему воспользоваться благами постоянного очага, построенного для себя и своей семьи. Почему же тогда мои блуждания не закончены, и мне все еще необходимо продолжать свой путь? Почему жизнь, которую я сам избрал для себя, не удовлетворяет меня полностью? Что недостающее я нахожу в этой среде? Однозначно не интеллектуальные интересы Европы. Я оставил их позади и не испытываю потребности в них. В самом деле, я так удален от них, что мне все сложнее писать для европейских газет, которые платят мне мое жалование; каждый раз, как я отсылаю статью, это похоже на метание камня в бездонный колодец: камень исчезает в темную пустоту, и даже эхо не вернется, чтобы оповестить меня о том, достиг ли он цели...
И пока я рассуждаю так, взволнованный и неспокойный, погруженный наполовину в темную воду колодца в одиноком оазисе где-то в Аравии, я вдруг слышу голос, доносящийся из глубин моей памяти, — голос старого курдского кочевника: «Стоячая вода портится и становится мутной, но, когда она движется и течет, она проясняется — так и человек в своих странствиях». И тогда, как по волшебству, все неспокойствие мое исчезает. Я начинаю смотреть на самого себя издалека, как смотрят на страницы книги, чтобы извлечь сюжет из нее. Я начинаю понимать, что моя жизнь не могла бы пойти другим путем. Так как, если я спрошу себя о том, каков суммарный итог моей жизни, что-то во мне отвечает: «Ты отправился обменять один мир на другой: получить новый мир для себя в обмен на старый, которым ты никогда в действительности не владел». И я понимаю с пугающей ясностью, что такой обмен в самом деле может занять всю жизнь.