Какая длинная вереница лет
Я поднимаю голову и вижу круглый кусок неба и звезды над ободом колодца. Так как я стою неподвижно уже очень долго, мне кажется, что я вижу, как звезды медленно сменяют местоположение, двигаясь безостановочно в нескончаемом потоке времени — одна вереница миллионов лет за другой. И тогда, без особого усилия, мне приходит на ум та вереница лет, которую прожил я: все те тусклые годы, проведенные в теплой безмятежности детства и уютных комнат в городе, где каждый закоулок и улица были знакомы мне; затем — в других городах, полных волнения, желаний и надежд, таких, которые знает только ранняя юность; затем — в новом мире среди людей, чьи внешность и поведение казались странными поначалу, но со временем породили новую близость и новое чувство дома; потом — в чужеземных пейзажах-незнакомцах, в городах, древних, как разум человека, в степях без конца и края, в горах, целина которых напоминает девственность человеческого сердца, и в одиночестве горячих пустынь; и новые истины — новые для меня — и тот день в снегах Хинду-Куш, когда после долгого разговора афганский друг воскликнул в удивлении: «Да ты же мусульманин, только вот ты сам того не понимаешь!»; и другой день, месяцы спустя, когда я узнал это сам; и мое паломничество в Мекку; смерть моей жены, и отчаяние, последовавшее за этим, и эти бесконечные мгновения среди арабов сразу после всего этого: годы глубокой дружбы с человеком королевской крови, который своим мечом отделил для себя государство из ничего и остановился лишь в одном шаге от настоящего величия; годы блуждания по пустыням и степям; рискованные вылазки посреди воюющих бедуинских кланов Аравии и участие в ливийском сражении за независимость; долгие пребывания в Медине, где я старался подвести итог изучению Ислама в Мечети Пророка; многократное паломничество в Мекку; женитьбы на бедуинских девушках и последующие разводы; теплые человеческие отношения и унылые дни одиночества; сложные дискуссии с образованными мусульманами со всех частей света и путешествия по неизведанным землям — все эти годы погружения в мир, весьма отдаленный от мыслей и намерений западного существования.
Какая длинная вереница лет...
Все эти затонувшие годы теперь всплывают на поверхность, раскрывают свои лица еще раз и взывают ко мне множеством голосов. И вдруг, с толчком испуга в своем сердце, я осознаю, насколько длинным, бесконечным был мой путь. «Ты все только ехал и ехал, — говорю я себе. — И ты все еще не выстроил чего-либо из своей жизни, такого, что бы можно было охватить руками, и никогда не было ответа на вопрос „куда?“. Ты все едешь и едешь, странник во многих землях, гость у многих очагов, но стремление твое не утихло, и, хотя ты и не чужой более, ты не пустил нигде корней...»