Греко-римляне с одной стороны и "варвары" с другой
Мои друзья никак не могли представить себе, как человек западный по рождению и воспитанию мог так всецело и, судя по всему, без всяких задних мыслей и каких бы то ни было сомнений отождествлять себя с мусульманским миром, как было возможным то, что он обменял свое западное наследие на наследие Ислама, и что заставило его принять религиозное и социальное устройство, которое — и это они воспринимали как данность — было несравненно ниже всех европейских концепций.
Но почему, спрашивал я себя, мои западные друзья с такой готовностью воспринимали это как данность? Разве кто-нибудь из них действительно пытался вникнуть в религию Ислам, или их мнения были основаны на некоторых клише и искаженных понятиях, которые они унаследовали от своих прадедов? А может быть, это старый греко-римский стиль мышления, разделявший мир на греков и римлян с одной стороны и «варваров» с другой и все еще так глубоко сидевший в западном сознании, не давал им возможности, даже умозрительной, предположить самостоятельную ценность чего-либо, лежащего за сферами их культурных интересов?
Во все времена, начиная с Древней Греции и Рима, европейские мыслители и историки были предрасположены рассматривать историю мира с точки зрения и в терминах истории европейской, а также в свете культурного опыта западной цивилизации — и только. Незападные цивилизации появляются на сцене только тогда, когда их существование или внутренние перестройки имеют прямое влияние на судьбу западного человека. Таким образом, в глазах европейца история мира и множества его культурных вариаций приравнивается не более чем к расширенной истории Запада.
Естественным образом такой узкий взгляд порождает искаженное представление. Привыкший к сочинениям, которые изображают культуру и обсуждают проблемы собственной цивилизации с чрезвычайной детализацией и в красочных тонах с поверхностными взорами, мельком, на остальной мир, средний европеец или американец легко поддается иллюзии, что культурный опыт Запада не просто выше, но не стоит ни в каком сравнении с опытом всего остального мира и, следовательно, что западное устройство жизни есть единственный законный стандарт, по которому судят другие жизненные формы, при этом подразумевается, конечно, что всякое идейное понятие, социальный институт или этическая концепция, которые идут вразрез с западной «нормой», принадлежат тем самым к низшей ступени существования. По примеру древних греков и римлян жителю Запада нравится думать, что все те «другие» цивилизации есть или были лишь многочисленными ошибочными экспериментами на пути к прогрессу, так непогрешимо преследуемому Западом, или в лучшем случае (как с цивилизациями-предшественницами, которые существовали до современного Запада и напрямую сформировали его наследие) не более чем последовательными главами в одной и той же книге, в которой, совершенно ясно, западная цивилизация является эпилогом.